Пятая книга - Страница 27

– Они что, собираются воевать с нами, начхав на Германию? – не понял всей тонкости ситуации Гоша.

– Да им без разницы, под каким предлогом, лишь бы побыстрее. Найдут к чему прицепиться, ты уж не сомневайся… Просто Тафт просил, чтобы такие действия начинались не раньше середины августа, а его, значит, слегка поправили. Скажут небось, что оно само так получилось, типа непроизвольно. Это вообще-то хорошо, что они там меж собой толком договориться не могут.

Понятно, что Вилли не стал спокойно смотреть, как мобилизуется находящаяся у него под боком Франция, и объявил мобилизацию у себя. Мы же пока ничего подобного не объявляли – по очень простой причине. Авторитарному государству вовсе необязательно писать о призыве сотен тысяч резервистов во всех газетах, наши призывники уже второй месяц потихоньку получали свои повестки и непрерывным потоком вливались под знамена. Однако Австрия вдруг потребовала, чтобы мы убрали свои, а в особенности японские войска от ее границ – мол, это угрожает безопасности триединой империи. Гоша, как истинный образец кротости и миролюбия, ответил и этим, причем тоже вежливо. Он объяснил, что подданные микадо находятся в Польше по программе культурного обмена, в данный момент они изучают архитектурные памятники города Бреста и творчество Адама Мицкевича. Вторая же армия находилась тут всегда, а пополнение ее призывниками связано с отвлечением части постоянного состава на помощь в уборке урожая. Вена, задумчиво помолчав два дня, тоже объявила мобилизацию. А потом какая-то местная венская сволочь взяла и стрельнула в эрцгерцога Франца-Фердинанда! Правда, его всего лишь ранили, да и то не очень тяжело, но было совершено непонятно, зачем это вообще делалось.

Наконец, двадцать седьмого июля, или, если по-европейски, то девятого августа, в шесть часов утра Франция объявила войну Германии. А в шесть тридцать на приграничных аэродромах загудели прогреваемые моторы… Причем по обе стороны границы практически одновременно. Великая война перекинулась и на Европу.

В этот день я встал в десять, что говорило об отсутствии каких-то непредвиденных неприятностей – если бы они были, то меня разбудили бы раньше. Так что я сделал зарядку, умылся и пошел в кабинет, где меня уже ждал дежурный секретарь с докладом о ходе боевых действий, ну и кофе с бутербродами. Кофе был ничего, бутерброды – так себе, новости тоже. Все-таки немцы допустили многовато потерь, даже учетом того, что на подвергшемся нападению участке было мало пилотов с боевым опытом. Но все-таки потеря семидесяти машин и почти полусотни пилотов за утро – это перебор. Правда, Вилли был в восторге – еще бы, противник потерял не менее двухсот пятидесяти самолетов! И его попытка нанести хоть какой-то урон изготовившейся к атаке на Бельгию армии Людендорфа полностью провалилась. Конно-механизированую группу Богаевского, сосредотачивающуюся перед броском через Арденны, французы почему-то не тронули вовсе. Скорее всего, посчитали, что тратить силы на войска, предназначенные для отвлекающей операции, неразумно.

Самое интересное, что немцы тоже считали южную операцию отвлекающей. Каледину с Богаевским так и не удалось убедить их Генштаб перенести туда основные усилия. Но зато практически все танки были сосредоточены именно там – а это сотня «крыс» и сто двадцать «троек», не считая полусотни «двоек» и двух десятков «тигров». Плюс немецкая мотопехотная дивизия, их же кавалерийская бригада и наша конная армия Богаевского. Он же осуществлял общее командование, но при нем имелся представитель немецкого Генштаба генерал-полковник Гаузен с довольно широкими полномочиями, чуть ли не как у комиссара в гражданскую. Так что активнее действия немецкой стороны должны были начаться атакой именно этой группы, ну, а на следующий день основные силы кайзера ударят через Бельгию. Я улыбнулся, вспомнив, как Деникин докладывал императору о немецких планах.

– Итак, – водил указкой по карте Антон Иванович, – на второй день наступления Льеж блокируется Второй армией, после чего она ждет прибытия крепостной артиллерии и установок залпового огня. Первая же армия в это время, совершив обходной маневр, развивает наступление в направлении на…

– Куда-куда? – изумился император, при этом почему-то с возмущением покосившись на меня. Мне пришлось встать и ткнуть пальцем в городок километрах в тридцати юго-западнее Льежа, который совершенно независимо от меня имел название «Huy».

– С шестнадцатого века, – на всякий случай уточнил я.

Но пока еще немцы никуда не наступали. Вообще идея в первый же день войны вводить в дело основную массу войск еще не встретила должного понимания среди высшего командования… Зато некоторые не обремененные погонами индивиды ее приняли интуитивно.

Еще пару дней назад Татьяна сообщила, что в Данциге вроде мелькнул Пилсудский.

– Двойник или просто недостреленыш? – поинтересовался я. Ибо три месяца назад в этого типа стрельнули коллоидной иглой из пневматика, отчего он вроде бы помер. Но детально уточнить результаты выстрела было затруднительно, ибо дело происходило на немецкой территории, и обозначать там нашу активность было ни к чему.

– Выясняем, – вздохнула Танечка.

Но, пожалуй, сейчас выяснять уже поздно. Ибо если человек становится во главе восстания, то уже неважно, настоящий он Пилсудский или поддельный. Народ пошел именно за ним, так что теперь именно его и придется принимать как вождя, а кто он там на самом деле, представит интерес не раньше суда после войны.